Искусствовед Галина Гурьянова рассказала о современных маркерах ямальских городов

Как меняются ямальские города, что их связывает, а что — отличает друг от друга? Поиском ответов на эти вопросы занимается сотрудник Научного центра изучения Арктики, кандидат исторических наук Галина Гурьянова. Исследования лягут в основу книги. Подробнее о находках автор рассказала в агентстве «Север-Пресс».

Содержание

• 00:25 О диалоге территории и искусства
• 01:52 Особенности искусства XX века на Ямале
• 04:16 Становление станковизма на Ямале
• 05:34 Как искусство влияет на облик города
• 08:14 Советская мозаика — уникальная особенность Надыма
• 09:25 Северная фишка — торцевая архитектура
• 11:27 Особая история — неукорененность города
• 13:56 Как проявляются амбиции города
• 17:07 Как не бояться языка искусства

О диалоге территории и искусства

00:25 Когда я оказываюсь на новом месте, я присматриваюсь: что это место дает искусству, что искусство дает месту. Этот диалог территории и искусства — очень интересная тема.

От малого может пойти. Например, когда прихожу в гости к новому человеку, всегда смотрю, что в доме на стенах. На самом деле это маркер того, что человеку интересно, как он относится к искусству в его клишированном варианте или уникальном. Чем стены оформлены, какого они цвета. В общем, интерьер — это очень интересное собрание «рассказов» о личности.

Точно так же любое место аккумулирует в себе через искусство всех людей, которые здесь жили, все, что они думали. И чтобы познакомиться с местом, — мне кажется, очень важно посмотреть на то, что было сделано в художественном отношении. С этого я и начала, когда приехала в начале 2015 года. А в 2021 году случилась книга «История ямальского искусства: ХХ век». Она написана была довольно интенсивно, а вот материал собирался медленно, очень приятно.

Особенности искусства XX века на Ямале

01:52 Я как историк начинаю всегда с самого начала. Я специалист по изобразительному искусству, и даже этот формат очень широкий. И чтобы не утонуть — а здесь у нас и города появляются, и народы существуют, хранят свои художественные ценности, — я начала с того, что мне было ближе по профессии, в которой я оказалась. А оказалась я работником музея. 25 лет преподавала в педагогическом университете. А приехала в Салехард и стала сотрудником МВК имени И. С. Шемановского.

Начала изучать коллекцию со станкового искусства. Станковое искусство — искусство городское. А городской век в нашем регионе — это XX век. Это все, что у нас оказывается на стенах — живопись, графика. Чем поразил XX век на Ямале? Тем, что очень мало информации.

Люди, которые изучают историю изобразительного искусства, знают, что для российского отечественного искусства XVIII век — самый трудноощутимый. Памятники есть, есть предметы в коллекции, а о художниках широкой волны практически ничего не известно. Потому что еще не было музейного корпуса. Никто тщательно не собирал сведения о художниках. Так вот, вся первая половина XX века на Ямале — это российский XVIII век. И если бы в Салехарде в 1940—50-х годах не работал такой совершенно скрупулезнейший, с архивным мышлением, человек как Иван Григорьевич Истомин, — мы бы и об этом ничего не знали.

Становление станковизма на Ямале

04:16 Хоть в столице, хоть, например, на Урале или в Западной Сибири — везде путь развития искусства один. Сначала должна создаться некая критическая масса заинтересованных людей, а потом должно появиться художественное образовательное учреждение. Это могут быть любительские кружки, самодеятельные училища, которые в итоге обретают статус официальных явлений. У нас путь развития привычного для всех городов станковизма начался, когда в 1975 году открылось отделение декоративно-прикладного искусства и народных промыслов в Салехардском межокружном культурно-просветительском училище.

Тут уже прошли выпускники. Они стали дальше учиться, участвовать в выставках, а сюда стали приезжать в качестве преподавателей выпускники других вузов. Так появилась более расширенная художественная среда.

Как искусство влияет на облик города

05:34 У меня есть гипотеза, что искусство влияет на город, на городскую среду, на мышление человека в этом месте. И город влияет на искусство. Это взаимное пересекающееся влияние территории и художественного проявления — это очень ценно. И очень любопытно, потому что мы же все время пытаемся понять, а чем же отличаются наши ямальские города друг от друга.

Если представить живое существо, то у него есть свой характер. И вот понять, мне кажется, тоже очень важно для региона, чтобы ямальские города не рассматривались как слепленные в один кусочек. А чтобы у каждого города было свое лицо, свое восприятие.

Например, Санкт-Петербург — как раз тот маркер. Он именно бил в сторону того, чтобы развиваться вкупе со своим искусством. И поэтому искусство его просто маркирует, проговаривает постоянно. Не бывая еще в Питере, сначала мы знакомимся с ним по иллюстрациям, начинаем его воспринимать как художественно освоенный город.

Это не только Ямал. Подобного не хватает почти всем городам России. Многие города России находятся в состоянии художественного проговаривания своей территории. У нас своя особенность, потому что у нас вообще искусства мало, поэтому мы должны громче об этом говорить.

К сожалению, в Муравленко я была только световой день. Часа четыре провела в совершенно уникальном месте — в художественной школе. А два часа друзья повозили на машине по городу. Я увидела Муравленко, но мне не хватило телесного Муравленко. Для меня важно ходить по городу.

Советская мозаика — уникальная особенность Надыма

08:14 Не устаю удивляться и восхищаться Надымом. Для меня это город проходных домов. И там, конечно, очень монументалка мощная. Город успел захватить тот период, когда в 1970—80-е годы на стенах появлялось большое количество советской мозаики. Это очень важно для города. Это как раз своеобразие его лица, его характера. Кстати, в Надыме нет ни одного памятника Ленину. Он создался еще в советское время, но там первый памятник — бюст Островскому. Это был город молодости, комсомола. И это совершенно другой характер, другая интонация. Понимаю, что эти монументалки сегодня смотрятся архаично. Многие большие города от них избавляются, но мне кажется, нужно сохранять. Потому что не так много такой мозаики, чтобы сказать, что нам нужны стены для замещения.

Северная фишка — торцевая архитектура

09:25 У нас много торцевой архитектуры, и это северная фишка. Очень много свободных торцов. Заполняй их сегодня муралами. Но тут тоже фишечка такая: такой мозаики, как в Надыме, сегодня уже не сделаешь. Это уже уникальность. Сейчас уже нет таких мастеров. Вернее, они есть, но уже не работают в этом направлении. Сейчас быстрее, эффективнее, привычнее, ярче сделать муралы. Но если монументалка была типовая и сохраняла время, то мурал как явление хранит именно место. А у нас в основном мурал выступает как категория времени. Удобно раскрашивать хорошими красителями поверхности. Что такое Север? Это морошка, олени, чум, северные народы. При помощи муралов города начинают притягиваться, слепляться, а не проявлять свою самобытность. Давайте все-таки не время выражать, а место. И я думаю, что, скорее всего, это может быть связано с привлечением станковистов. Например, у ноябрьцев был интересный опыт. Они на большие баннеры выводили детские работы.

Если художника заставить думать в направлении города, он будет выискивать не всегда только самые заметные туристические объекты, он будет искать характер.

Почему чаще мастеров приглашают писать муралы? Тут же есть, я думаю, элемент такой: мы говорим о некой регионализации, об усилении взгляда на его ценности. Регион ощущает свою ценность очень часто в связи с бо́льшим. И приглашая художника, он как раз эту связь осуществляет.

Особая история — неукорененность города

11:27 В городе нет национальности. В городе все — горожане. И поэтому укорененность города — это тоже особая история. Есть у нас, конечно, коренные салехардцы. Мы знаем их. Они хранят память. Но при этом мы понимаем, что бо́льшая часть пожилого населения уезжает. Молодое население все время заменяется. В каком-то возрасте все приезжают, какой-то пласт уезжает.

Если искать гения места каждого ямальского города — какой он? Или этот гений места — тоже кочевник? Меня такой вопрос волнует. То, что должно быть укоренено, тоже в движении. И если так — что он должен в себе нести, гений места? И зачем ему врастать, если все мобильное?

Ценности должны выпадать в осадок. Они должны проговариваться, их нужно охранять и сохранять. И во второй книге я хочу найти их и сформулировать. Чтобы потом, когда приезжает новый человек — а они у нас есть. Они не вросли, но мы их можем передавать другим. Именно это моя гипотеза: смогу ли я найти формулу гения места каждого города и портрет гения места каждого города.

Как проявляются амбиции города

13:56 У наших городов есть амбиции, архитектурные амбиции. Но мне не хватило общего ямальского диалога. Желание выделиться есть. В каждом городе стараются какую-то вкуснинку вплести. Мне очень понравилось в Тарко-Сале. Парк — эльфийское место. При этом сам город на глазах вырастает из поселкового в городской. Потенциал огромный.

Если вначале я говорила, что нам не хватает разделения одного города от другого, — с другой стороны, как второй уже шаг, нам нужны воздушные связи. Не хватает коммуникации города с городом, обмена информацией между художниками. Поэтому, может быть, если бы это случилось, самодостаточности было бы еще больше. Ведь она возникает не от того, что я сижу у себя, делаю идеальное место, а про других знать ничего не хочу. Она возникает тогда, когда ты делаешь свое, видишь соседа, общаешься с ним, радуешься его успехам — но при этом возвращаешься к себе и делаешь еще лучше. Вот тогда возникает требуемая для города самодостаточность, и тогда появляется любовь к своему месту, горделивость. И тогда, наверное, появляется уникальность.

Как не бояться языка искусства

17:07 Его не нужно бояться. Изобразительное искусство мы воспринимаем глазами. Поэтому пока у нас есть зрение — мы так или иначе его воспринимаем. И на этом этапе нужно успокоиться. Другое дело, дальше возникает вопрос, а так ли я воспринимаю? Это идет от страшного комплекса, что язык искусства такой сложный. Поэтому самая главная проблема — отключить в себе внутреннего инспектора. Ничего не читая, нужно появляться в залах и смотреть. Если работа молчит, спокойно мимо пройдите, не надо расстраиваться.